У меня нет руки, и нет трогательной истории о её потере

У меня нет руки, и нет трогательной истории о её потере — так я обычно начинаю рассказ о себе. 
Я просто такой родилась.

Врачи, как и родители, недоумевают, почему это случилось. В больничной карте было написано «Врожденное отсутствие правого предплечья». Просто кисть не сформировалась полностью, есть только её зачатки. Даже с ладошкой и пальчиками, на которых растут малюсенькие ноготки. В детстве я любила ими в шутку царапать сестру и даже красила их лаком.

С 1,5 лет я начала носить протез, причем сразу активный. То есть, у него была функция сжатия и расжатия, если я вытягивала руку. Могла брать им нетяжелые предметы, передвигать игрушки, да и люди меньше внимания обращали, издалека протез очень напоминал здоровую конечность.

В детстве ты особо не замечаешь косых взглядов незнакомцев, не задумываешься о том, какое впечатление твоя «рука» производит на новых знакомых. Но в подростковом возрасте меня начали одолевать комплексы. Лет в 14 мне стало казаться, что я собрала в себе самые неудачные черты внешности, просто один большой комок уродства. В 7 классе мой рост был уже 186, у меня были ужасные рыжие непослушные лохматые кудри и лишний вес. Отсутствие руки уверенности в себе точно не добавляло.

В 17 лет мой рост был 196, а вес 127 кг, тогда я поставила крест на своей жизни. Казалось, меня ненавидит весь мир из-за того, что я «не такая». Мои ровесники не давали усомниться в своей неприязни ко мне: меня закидывали камнями по дороге домой, мне плевали в лицо незнакомые подростки, меня часто преследовали компании, снимая на камеру и отпуская шуточки, некоторые даже писали оскорбления в подъезде. Причем эти люди даже не знали моего имени! Мою личность заменили прозвища «уродина», «дылда», «шпала», «говядина».

И самое поганое, что я не могла изменить свою физиологию. Я не выбирала себе такой огромный рост, я не хотела родиться без руки, даже если я сброшу вес, я никогда не стану «нормальной».

Взаимоотношения с моей «искусственной конечностью» довольно-таки спорные и неоднозначные. Долгое время протез для меня был бронёй. Защитой, которая скроет мою неполноценность, отсутствие руки. Мне казалось, легче пройтись голой в центре города, чем выйти из дома без протеза. И тем не менее я его ненавидела всей душой, как ненавидела взгляды незнакомцев, нацеленные на него.

Выкарабкиваться из пучины самоуничтожения я начала только на 2 курсе университета. Мне было 20. Тогда я безответно влюбилась в своего друга. Думала, если я изменюсь, стану лучше, то я стану «его уровня». За год я сбросила 44 кг, перестала сутулиться, оголила руки до длины 3\4, поступила на второе высшее образование. Это было как повышение ранга в компьютерной игре. В 2014 году я прошла кастинг на университетский конкурс красоты, стала первой и пока единственной участницей с инвалидностью. 
Я призналась другу в своих чувствах и попала в глубокую «френдзону», мотивация к самоусовершенствованию начала ослабевать. На следующий конкурс красоты меня уже не взяли, чтоб поддержать свою самооценку я стала позировать фотографам и начала работать на местном телевидении.

Со стороны мой рассказ кажется сказочным перевоплощением, этакая Золушка, которой даже не потребовалась крестная фея. 

В 2015 мне предложили стать первым пилотом биоэлектронного протеза руки в Архангельской области. Это не просто «хваталка», это почти полноценная рука, которая управляется с помощью мышечных сигналов. На сбор документов и борьбу с чиновниками ушло почти 2 года. И в 2017 году я стала обладательницей робототизированного протеза с 30 различными захватами и управлением с телефона. 

Характер у электронной руки капризный, как у меня. Мы долго привыкали к друг другу. Иногда, когда протез зависает или не понимает моих мышечных команд, я с ним ругаюсь, как с компьютером. Бывали и забавные случаи. К примеру, он разрядился на работе в тот момент, когда я держала им кружку с чаем. В итоге железную хватку было невозможно разжать, и я ехала в автобусе, словно попрошайка, с кружкой в руке. 

Ни одна искусственная конечность не сравнится с настоящей ни по функциональности, ни по виду. Но это не повод для отчаяния. И чем раньше человек это поймет — тем легче ему будет жить. На полное принятие искусственной конечности у меня ушло почти двадцать лет. 

Сейчас я протез не маскирую, ношу футболки, без стеснения рассказываю о его функциональности, фотографируюсь со своей бионической рукой и не краснею от прикованных к ней взглядов. Я ругаюсь с протезом, как с компьютером, если он не выполняет мои команды; я украшаю его наклейками, как модный аксессуар; я крепко жму им руки при знакомстве. Я перестала со страхом ждать вопроса «А что у тебя с рукой?», ведь черная латексная перчатка и механический голос моих биопальцев сразу дают за меня ответы. 

Прятать руку не собираюсь, она меня полностью устраивает и даже эстетически восхищает.

фото и идея — Михаил Шестаков;
модель — Светлана Чуракова, 23 года;
Архангельск;
31.08.2017